Одна из причин неудач СССР летом 41-го –  цейтнот, когда штабам западных округов не хватило 1-2 дней на развертывание войск прикрытия госграницы.

Приказ НКО №1 о вероятном нападении Германии 22-23 июня ушел в четыре округа 22 июня в 0.30. Директива требовала рассредоточить самолеты на полевых аэродромах, войскам – занять огневые рубежи укрепрайонов, привести части в боевую готовность без привлечения дополнительного приписного состава, затемнить города и стратегические объекты.

В 3.30  по московскому времени с бывших польских аэродромов поднялась первая волна самолетов люфтваффе.

3 часа между миром и войной

О неизбежности войны в ближайшие сутки стало ясно 21 июня в 18.30, когда сотрудник германского посольства в Москве Герхард Кегель сообщил офицеру советской военной разведки Леонтьеву об уничтожении всех секретных документов в здании посольства рейха. Расшифровку донесения Леонтьева военно-политическое руководство СССР получило в 20 ч.

В 20.15 маршал Семен Тимошенко направляется в здание Наркомата обороны на ул.Грицевца.8, где в 20.25 знакомится с информацией от Кегеля.

В 20.40 руководство наркомата обороны выезжает в Кремль.

Точка невозврата – 20.50

В 20.50 Сталину доложили, что немцы начали выдвигать войска в исходные районы.

В 21 ч в Кремле принято решение о формировании четырех фронтов и приведении РККА в полную боевую готовность.

В 22.20 военное руководство во главе с Тимошенко убывает в Наркомат обороны.

В 22.30 Тимошенко предупреждает штабы западных округов о готовности к принятию директивы особой важности. В это же время генерал Георгий Жуков пишет рукописный текст директивы №1.

В 23.10 к Тимошенко прибывают по вызову  нарком ВМФ адмирал Николай Кузнецов и начальник оперуправления Главного морского штаба адмирал Владимир Алафузов.

В 23.20 начальник оперуправления Генштаба генерал Герман Маландин готовит копию директивы №1 для флота.  Алафузов немедленно отправляется в свой наркомат (Антипьевский пер., 1) для передачи приказа о переводе флотов на оперативную готовность №1.

До 23.40 в текст директивы для западных округов Маландин вносит изменения, затем директива отправляется в 8 шифровальный отдел оперуправления Генштаба.

Время работает против

В 23.45 воентехник 2-го ранга М.Кудисов принимает директиву, делая запись в журнале шифрования и передает документ на шифрование капитанам М.Агапову и К.Храмцовскому..В 0.30 Кудисов отправляет криптограмму на узел связи Генштаба. Контролирует отправку директивы в округа замначальника ОУ Генштаба генерал Александр Василевский.

В 0.37 прием директивы на узле штаба Одесского ВО проконтролировал полковник А.Кашкин.

В 0.42 директиву принимает узел связи Киевского ОВО. Контроль приема — полковник Ф.Коновалов.

В 0.47 директиву принимает узел связи штаба Ленинградского ОВО, контроль приема — генерал Д.Никишев.

В 1.00 принимает директиву штаб Западного ОВО. Контроль приема в Минске — генерал И.Семенов.

 В 1.07 директива принята в Риге, на узле связи штаба Прибалтийского ОВО прием контролирует генерал Д.Гусев.

2,5 ч ушло на формирование документа, его зашифровку и передачу в штабы округов. Директива передается в окружные отделы расшифровки.

10-15 мин. потребовалось на расшифровку в штабах. Нет сомнений, что офицеры, принимающие криптограмму на местах, знали, о чем идет речь: это война. Действовать до получения приказа они не имели права. Опасались «наломать дров», боялись наказаний за неверные действия? Не нам судить. Мы не имеем понятия о грузе ответственности, что лег на плечи этих людей в бессонную ночь 22 июня.

Сбой на последнем этапе

В округах события развивались по-разному, но с одинаковым финалом.

В Риге, в 00.00, за час до приема директивы, замком ПрибОВО генерал Георгий Сафронов отдает приказ 27А о подъеме войск по боевой тревоге. Прием директивы округ начал в 0.50, через 22  мин. директива передается на расшифровку дежурному шифроотдела штаба ПрибОВО ст. л-ту С. Смирнову. Расшифровка директивы завершается через 8 мин., и документ отправляется в штаб Северо-Западного фронта, в Паневежис (округ стал фронтом в момент получения директивы №1), командующему ВВС, ПВО, в штабы армий.

 В Паневежисе зашифрованная директива принята в 1.35 (контроль — начотдела связи штаба СЗФ полковник П. Курочкин).

В 1.40 документ поступил на расшифровку в шифровальное отделение оперотдела штаба СЗФ, технику-интенданту 2 ранга И.Деткину.

В 2.00 содержание директивы передано командующему войсками СЗФ генералу Федору Кузнецову.

В 2.25 Кузнецов подписывает приказ о приведении войск 8А и 11А в боевую готовность. Приказ отправлен в шифровальный отдел штаба фронта для отправки в Каунас (11А) и под Шауляй (8А). И далее — пауза почти в час! Проводные линии связи перерезаны.

В 3.00 командующий ВВС СЗФ генерал Алексей Ионов получил приказ на подъем авиачастей для действий по планам прикрытия. Сделать он уже ничего не успеет.

4.10 — в штабе 8А завершена расшифровка директивы из Паневежиса. Но тяжелая артиллерия вермахта уже 10 мин. ведет огонь по советской территории, на аэродромы падают немецкие бомбы…

Тяжелое положение со связью сложилось в ЗапОВО. Дело не только в действиях диверсионных групп немцев, в ночь на 22 июня перерезавших телефонные линии между округом, штабом 4А в Кобрине и штабами частей и соединений в приграничье.

В августе 1940 г. начальник связи ЗапОВО генерал Андрей Григорьев докладывал начальнику Управления связи РККА генералу Николаю Гапичу о плачевном состоянии телефонизации округа вследствие кадрового голода: «Мы потеряли понятие о руководстве нижестоящими начальниками связи, так как ни инспекторов, ни вообще командиров связи у меня нет». Продвижение РККА на запад осенью 1939 г. в «кресы всходни», где было мало дорог и коммуникаций связи, поставило войска округа в сложное положение. В Западной Белоруссии телефонная связь была организована не по армейским линиям — их просто не было, а по скудным проводным коммуникациям Наркомата связи, причем в предвоенные недели сеансы между округом и нижестоящими штабами проводились в определенные промежутки времени. В подчинении штаба ЗапОВО были считанные единицы самолетов связи, средств подвижной радиосвязи было абсолютно недостаточно. В войсках снизу доверху царила «радиобоязнь», штабы не умели управлять боем по радио.

В результате управление войсками Западного фронта в первые часы боевых действий было парализовано. 22 июля 1941 г. генерал Григорьев расстрелян за «преступное бездействие» и провал организации связи в первые дни войны.

Почему нам не хватило времени? Фактором, затормозившим прохождение Директивы №1 из Москвы в штабы западных округов, стала многоступенчатость процедур шифрования-расшифровки приказов.

В цепочке передачи приказов на КБФ, Северном и Черноморском флоте было меньше звеньев, поэтому на главных базах флотов оказались готовы к нападению и утром 22 июня встретили самолеты противника огнем. Западные округа потеряли драгоценные минуты в криптографических «пит-стопах».

Текст — Евгений АФАНАСЬЕВ

с использованием материалов интернет-проекта «Архивная революция»